-Какие решения должен был бы принять Всеправославный собор?

— Следовало бы начать с того, чтобы определить статус Собора, степень обязательности его решений для поместных церквей и способы достижения единства в исполнении этих решений.
Далее, утвердив право этого Собора принимать общецерковные решения и пересматривать некоторые прежние, — выработать новый кодекс канонического права. Сегодня в церкви нет реально действующего законодательства.
Потом переходить к частным вопросам — календарю, например. Принимаем мы по этому вопросу какое-то консолидированное решение и вводим единый для всех календарь, или, напротив, навсегда говорим, что любые дискуссии и разделения из-за календаря это дело постыдное для тех, в чьем Писании есть слова апостола Павла «никто да не осуждает вас за ваши праздники и новомесячия».
Или тема поста — у нас сейчас больше половины дней в году постные и мы заставляем мирян поститься по монашескому уставу. Нужно ли это? Наконец, надо дать откровенную оценку тому, что произошло с христианством за тысячу лет. Появились новые группы христиан — католики, протестанты. Надо определиться, как мы к ним относимся с фиксацией значимых расхождений.
Вместо этого для собора предложены документы с беззубыми формулировками. Многие из них гораздо слабее чем те, которые действуют в РПЦ. Например, межконфессиональные браки, против разрешения которых выступают грузины, в нашей церкви уже 300 лет в порядке вещей. Но каждый патриарх боится, что, вернувшись с Крита, он останется один на один со своими монахами, которая эти нововведения не одобрят. Поместным церквям не хватило решимости передать часть своих полномочий Собору, чтобы, таким образом, снять с себя ответственность за принятые там решения.
— Что же, и патриарх Кирилл тоже боится?
— Да. «Пуськи» спутали все карты. Вернее, не сами они, а то, что произошло потом. Фантистическая реакция патриарха и его спикеров на их выступление, эти заявления, что «нам объявили войну» и т.д. оттолкнула от Кирилла его главный электорат — церковную интеллигенцию. Патриарх вынужден опираться на консервативную часть церкви — тех, кто люто ненавидел его, когда он возглавлял экуменический отдел патриархии. А в их глазах он находится в положении условно расконвоированного: мы-де знаем, что ты предатель и тайный католик, и только и ждем новых и открытых доказательств этой нашей вере.

— То есть его власть в РПЦ не абсолютная?
— Власть полная. Но всякий правитель хочет, чтобы его еще и любили.

— В руководстве РПЦ есть консервативная оппозиция?
— Нет, откуда там оппозиция возьмется. Он же сам их всех назначает.

— Если патриарх Кирилл в душе экуменист, зачем он торпедирует Собор?
— Это не его Собор. Это праздник на чужой улице, в котором он просто статист. Ему это не нравится.

— Почему, в таком случае, он не бойкотировал Собор раньше?
— Процесс подготовки Собора все равно идет. Приняв в нем участие, можно попытаться на что-то повлиять. Но в итоге сейчас позиция РПЦ абсолютно проигрышная. Константинопольский патриарх может собрать Собор и не закрывать его в течение нескольких лет — как, например, II Ватиканский собор. И когда Московская патриархия к нему в конце концов присоединится, она будет вынуждена играть уже по тем правилам, которые приняли до нее.

Интервью для Город 812, цитируется по записи в ЖЖ Андрея Кураева.